среда, 26 марта 2014 г.

«Грибоедов без ума от Крыма ...». Памяти М. Ф. Орлова.


25 марта родился граф Михаил Федорович Орлов (1788 – 1842) – русский генерал, герой войны 1812 года, общественный и политический деятель.

Михаил Федорович Орлов
(из книги "Капитуляция Парижа"). 
Доподлинно известно, что Орлов общался с А. С. Грибоедовым, однако насколько близкими были их отношения, пока не ясно. «Завтра еду на побережье вместе с Грибоедовым, которого я наконец разыскал и который со мной очень любезен», – писал Орлов из Симферополя 19 июня 1825 года. И здесь же: «Я приветствовал Чатыр-Даг криком восторга. Грибоедов без ума от Крыма». А спустя всего несколько дней, 24 июля, граф сообщал: «Я путешествовал совершенно один, так как Грибоедов почувствовал себя нездоровым».

В советской науке генерала Орлова часто называли декабристом. Неудивительно, что его крымские письма считались ценным документом, позволявшим связать поездку Грибоедова на Юг с заговором 1825 года. Однако факты указывают на обратное.

Во-первых, то обстоятельство, что Орлов явно желал видеть Грибоедова, вовсе не предполагает взаимности со стороны последнего. Ведь если сначала генерал признавался, что «наконец разыскал» автора «Горя от ума», будто подчеркивая свою заинтересо­ванность в их встрече, то спустя всего несколько дней вынужден был сообщить, что «путешествовал совсем один».

Во-вторых, не совсем понятна и та роль, которую сыграл Орлов в подготовке мятежа 1825 года.

Академику М. В. Неч­киной по существу пришлось заключить, что после своей отставки в 1823 году командарм по сути отошел от деятельности тайных обществ. К этому же выводу пришел и крупный исследователь С. Я. Боровой, изучивший деятельность Орлова накануне 14 декабря 1825 года.

Причастность графа к подготовке восстания также не была доказана и Следственным комитетом. По этой причине суд вынес следующее решение по делу Орлова: «… Отставить от службы с тем, чтобы впредь никуда не определять. По окончании же срока отправить в деревню, где и жить безвыездно». Хотя, например, сам царь Николай I и его брат Константин Павлович считали Орлова одним из главных зачинщиков антиправительственного мятежа.

Выходит, что к событиям на Сенатской площади легендарный генерал вряд ли имел прямое отношение – а значит и не был и собственно декабристом, каковым его традиционно считала наука.

Известно, что следователи по делу Орлова опирались на заявления Яна Осиповича Витта. Последний, выполняя секретные предписания государя Александра I, стремился проникнуть в тайну заговора и разоблачить всех его участников. В донесениях на имя царя генерал Витт утверждал, что тайные об­щества использовали Орлова, дабы «заразить и Черномор­ский флот».

В конце 1825 года начальник Главного штаба генерал И. И. Дибич также доносил, что командарм, «содействуя распространению тай­ного общества в армии, старался, но тщетно, заодно с сыновьями генерала Раевского, заразить Черноморский флот». Показательно отношение к приведенным словам одного из пионеров советского декабристоведения М. О. Гершензона. «Этот глупый донос основывался, без сомнения, на том, что летом 1825 года Орлов ездил в Крым с целью ку­пить участок земли на Южном берегу», – писал ученый. В свете сказанного нельзя не обратить внимание и на высказывания издателя П. П. Свиньина, посетившего Крым в том же 1825 году и подтвердившего, что генерал действительно «купил несколько садов» неподалеку от приморской деревни Партенит.

Истинная роль Орлова в рево­люционном движении России 20-х годов ХІХ века, несомненно, была одной из ключевых. Вместе с тем, приведенных аргументов достаточно, чтобы поста­вить вопрос о мере участия генерала в деятельности заговорщиков именно в канун мятежа 1825 года – и потому усом­ниться в политическом характере его встречи с Грибоедовым в Крыму.


Литература:
Минчик С. С. Грибоедов и Крым. Симферополь, 2011. С. 31, 32–33.