В этот день, 25 октября, родился литератор и общественный деятель Михаил Матвеевич Херасков (1733–1807). Войдя в историю как один из последних представителей классицизма в России, этот автор оставил после себя не только нравоучительные прозу и стихи, но также много суждений о бытии. Сочетание просветительского дидактизма и мистицизма нашло отражение в большинстве его произведений, три из которых касались христианизации Руси. Это трагедия «Идолопоклонники, или Горислава» (1782 г.), а также поэмы «Владимир Возрожденный» (1785 г.) и «Владимир» (1797 г.). Хронологически они замкнули цикл творений русских авторов, обращавшихся к событиям 988 года в XVIII в. (Феофан Прокопович, Я. Б. Княжнин, Ф. Я. Ключарев), и вполне могли послужить опорой для творческих поисков, которыми во время поездки в Крым был занят А. С. Грибоедов. Вот почему замысел последнего написать трагедию о Владимире Великом целесообразно осмысливать с учетом, прежде всего, опытов Хераскова – самого видного из числа его современников, делавших Крещение Руси предметом литературного описания.
 |
В книге "Русские портреты XVIII и XIX веков ..." (том II, 1907 г.) малоизвестные изображения
М. М. Хераскова и А. С. Грибоедова напечатаны вместе. |
Ценный материал для раздумий здесь дает область композиции сюжета. «Владимир» Хераскова завершается ритуалом принятия новой веры, которому, в свою очередь, предшествует изображение других эпизодов прошлого. Среди них автором выделяются такие перипетии, как убийство язычниками христиан в Киеве, война с печенегами, осада Корсуня и полулегендарный диспут о Боге с миссионерами. Наряду с борьбой против языческих идолов, которую в основу одноименной трагедокомедии кладет уже Прокопович, это – самые яркие из числа знаковых происшествий X столетия, которые известны историкам. Следовательно, к концу XVIII в. тема Крещения Руси оказалась во многом исчерпанной литераторами. И Грибоедову в ходе подготовки к написанию его текста о Владимире Великом оставалось либо вовсе отказаться от воссоздания этих сцен, либо согласиться на их использование, но лишь в качестве декора. Разумеется, при условии, что ему хотелось противопоставить бесспорному авторитету слов Хераскова и Прокоповича нечто соразмерное.
Если это так и Грибоедов действительно не видел оснований определять центром своей трагедии судьбоносные сцены эпохи, реконструкция писательского замысла должно отталкиваться от анализа иного материала. В первую очередь, им может стать образ самого Владимира, новая характеристика которого позволила бы сочинителю знаменитого «Горя от ума» не только превзойти Хераскова, но также подтвердить свое реноме скандального, а главное, прогрессивного художника.
Литература:
Минчик С. С. Грибоедов и Крым. Симферополь, 2011. С. 118, 130–131.
