Этим днем датируется выход в свет выпуска № 10 газеты «Красный Крым» за 1945 год, сразу несколько материалов в котором оказалось приурочено к стопятидесятилетию со дня рождения А. С. Грибоедова. Одним из них стал краеведческий очерк литературоведа и критика Владимира Семеновича Вихрова, повествующий о поездке писателя-дипломата в Полуденный край. Изданная спустя несколько месяцев после освобождения полуострова Красной армией, эта работа стала третьей из числа известных на сегодня публикаций, которые целиком посвящены визиту Грибоедова в Крым, и первой статьей по данной теме, появившейся на страницах газет. С удовольствием предлагаю ее полный текст читателям моего блога.
* * *
ГРИБОЕДОВ В КРЫМУ
В недавно вышедшем однотомнике произведений Грибоедова напечатан путевой дневник писателя о Крыме, извлеченный из старых изданий, давно ставших библиографической редкостью. Записи, сделанные Грибоедовым в его «Черновой тетради» во время путешествия по Крыму в июне – сентябре 1825 года, представляют немалый интерес. Они казались любопытными самому Грибоедову, именно о них он писал своему близкому другу С. Н. Бегичеву из Симферополя.
«...Я объехал часть южную и восточную полуострова. Очень доволен моим путешествием, хотя здесь природа Кавказа все представляет в сокращении : нет таких гранитных громад, снеговых вершин Эльбруса и Казбека, ни ревущего Терека, ни Арагвы ... Зато прелесть моря и иных долин, Качи, Бельбека, Касипли-Узеня и проч., ни с чем сравнить не можно. Я мои записки вел порядочно; коли не поленюсь, перепишу и пришлю тебе...»
Возможно, что Грибоедов намеревался перебелить и напечатать эти записки, как были ранее напечатаны «Письмо из Брест-Литовска» и тифлисские заметки. Однако, крымские записи остались в «Черновой тетради».
Грибоедов живо интересовался историей Тавриды задолго до своей поездки. Он читал древних географов, изучал летописи, делал выписки. В своих записках о Крыме поэт ссылается то на Страбона, то на Нестора-летописца, то на труды Палласа, ученого путешественника XVIII в., то на «красноречивые страницы» книги И. М. Муравьева-Апостола «Путешествие по Тавриде в 1820 году», то на Историю государства Российского Карамзина.
Поэта привлекала романтическая старина Крыма, его археологические и этнографические загадки, судьба древней русской Тмутаракани, походы славянских дружин на Херсонес и Царьград. Таврический полуостров казался Грибоедову колоссальным естественным музеем памятников народов, некогда населявших полуденный край – скифов, греков, римлян, генуэзцев… Когда представился случай посетить Крым, поэт не замедлил им воспользоваться.
«...Я объехал часть южную и восточную полуострова. Очень доволен моим путешествием, хотя здесь природа Кавказа все представляет в сокращении : нет таких гранитных громад, снеговых вершин Эльбруса и Казбека, ни ревущего Терека, ни Арагвы ... Зато прелесть моря и иных долин, Качи, Бельбека, Касипли-Узеня и проч., ни с чем сравнить не можно. Я мои записки вел порядочно; коли не поленюсь, перепишу и пришлю тебе...»
Возможно, что Грибоедов намеревался перебелить и напечатать эти записки, как были ранее напечатаны «Письмо из Брест-Литовска» и тифлисские заметки. Однако, крымские записи остались в «Черновой тетради».
Грибоедов живо интересовался историей Тавриды задолго до своей поездки. Он читал древних географов, изучал летописи, делал выписки. В своих записках о Крыме поэт ссылается то на Страбона, то на Нестора-летописца, то на труды Палласа, ученого путешественника XVIII в., то на «красноречивые страницы» книги И. М. Муравьева-Апостола «Путешествие по Тавриде в 1820 году», то на Историю государства Российского Карамзина.
Поэта привлекала романтическая старина Крыма, его археологические и этнографические загадки, судьба древней русской Тмутаракани, походы славянских дружин на Херсонес и Царьград. Таврический полуостров казался Грибоедову колоссальным естественным музеем памятников народов, некогда населявших полуденный край – скифов, греков, римлян, генуэзцев… Когда представился случай посетить Крым, поэт не замедлил им воспользоваться.
Его путь снова лежал из Петербурга на Восток. Надо было возвращаться на Кавказ, в штаб Ермолова, где Грибоедов служил дипломатическим секретарем. Грибоедов избрал на сей раз кружной маршрут – через Киев и Крым.
… Утром 18 июня 1825 года Грибоедов на перекладных подъезжал к Симферополю. В те времена Симферополь был маленьким городком, Грибоедов его слуга Александр Грибов долго плутали по кривым, намощенным улочкам, пока не добрались до гостиницы «Афинской», которая находилась на Салгирной улице (ныне Кирова).
В этой гостинице Грибоедов прожил несколько дней, здесь он виделся со своими старыми знакомыми – декабристами М. Ф. Орловым и Н. Н.Оржинским.
По свидетельству А. Н. Муравьева, путешественника и литератора, Грибоедов в Симферополе был замкнут и недоступен и всячески избегал новых знакомств. «Моя поездка, – пишет Муравьев, – дала мне случай познакомится с знаменитым автором «Горе от ума». Объехав весь Южный берег, я остановился на несколько дней в Симферополе, в то самое время, как был там Грибоедов, и даже в одной с ним гостинице. Однако, сколько я ни желал с ним сойтись, мне говорили, что он недоступен для всех… Случилось однажды ночью, что, встревоженный страшным сном, я громко вскрикнул, и на этот крик вбежал ко мне из соседнего номера сам Грибоедов. Тут только мы увиделись и сейчас же сошлись, по самой странности нашего знакомства».
Сам поэт по иному рисует свою симферопольскую жизнь. «Еще игра судьбы нестерпимая, – пишет Грибоедов в письме к С. Н. Бегичеву – весь век желаю где-нибудь найти уголок для уединения, и нет его для меня нигде. Приезжаю сюда, никого не вижу, не знаю и знать не хочу. Это продолжалось не долее суток, потому ли, что фортепианная репутация моей сестры известна, или чутьем открыли, что я умею играть вальсы и кадрили, ворвались ко мне, осыпали приветствиями, и маленький городок сделался мне тошнее Петербурга. Мало этого. Наехали путешественники, которые знают меня по журналам: сочинитель Фамусова и Скалозуба, следовательно, веселый человек. Тьфу, злодейство! Да мне не весело, скучно, отвратительно, несносно!.. И то не правда, иногда слишком ласкали мое самолюбие, знают наизусть мои рифмы, ожидают от меня, чего я, может быть, не в силах исполнить; таким образом я нажил кучу новых приятелей, а время потерял, и вообще утратил силу характера, которую начал приобретать на перекладных».
И эта картина, пожалуй, вернее. Комедия, законченная 1824 году, быстро распространилась в сотнях списков, ее строки были у всех на устах, сам Муравьев говорит о том, что он «часто повторял перед ним (Грибоедовым) целые из нее тирады». Как в Москве и Киеве, так и в Крыму, «сочинитель Фамусова и Скалозуба» всюду был желанным гостем, его окружал рой поклонников и поклонниц.
На рассвете 24 июня Грибоедов выезжает к Аянскому источнику. Этим днем помечена первая запись в крымском дневнике. В течение трех недель (24 июня – 12 июля 1825 г.) поэт день за днем заносит в дневник свои впечатления о Южном береге Крыма, Феодосии, Севастополе, Бахчисарае. Грибоедов исколесил почти весь полуостров. Несколько раз поднимался он на Чатырдаг .
«Поднимаемся на самую вершину, – записывает Грибоедов. – У самого верхнего зубца нас захватывают облака, – ничего не видать, ни спереди ни сзади, мы мокрехоньки, отыскиваем пристанища. Розовая полоса над мрачными облаками, игра вечернего солнца; Судак виднеется в дали; корабли в Алуште будто на воздухе; море слито с небом. Попадаем в овчарню на восточной вершине, обращенной лицом к югу. Сыворотка, холод, греюсь, ложусь на попону, седло в головах… Ночью встаю, луна плавает над морем между двух мысов. Звезда из-за черного облака. Другая скатилась надо мною. Какой гений подхватил ее?»
Дневник поэта трудно пересказывать, его нужно читать. Каждая из заметок пленят своей тонкой наблюдательностью, овеяна восхищением перед красотой крымских пейзажей, перед «огромным великолепием морем». В крымском дневнике Грибоедова перед нами вырисовывается облик не обычного туриста, а внимательного художника, историка, археолога, которому дорог даже мелких штрих быта, любая подробность истории незнакомого края.
Грибоедов с жадным вниманием осматривал исторические памятники, измерял развалины древних построек, с увлечением строил археологические и этнографические догадки. Только что приехав в Феодосию, он спешит к сольдайским (судакским) руинам.
«Мирно и почтительно взошел я на пустырь, – пишет поэт Бегичеву, – обнесенный стенами и облаками башен, цеплялся по утесу, нависшему круто в море, и бережно взобрался до самой вершины, и там башня и свод уцелели. С Чатырдага вид пространнее, но нет признака, чтобы там люди живали (чтобы) усел город, чтобы стекались в него купцы и странники изо всех частей света, чтобы, наконец, он взят был на щит рассвирепевшим неприятелем, и груды камней одни бы свидетельствовали о прежней величавой его жизни. Здесь это все есть… Я перебирал мысленно многое, что слыхал и видел…».
Так бережно, почти благоговейно относился Грибоедов к «фантастическому городу» Херсонесу и Инкерману, ко всему, что свидетельствовало о седой старине полуострова, о жизни народов, сменявших друг друга в Тавриде.
Во второй половине июля Грибоедов возвращается в Симферополь, поселяется в Саблах, в имении А. М. Бороздина, одного из пионеров культурного виноградства в Крыму, и живет тут почти два месяца, только изредка наезжая в город.
Об этом периоде жизни писателя сведений сохранилось мало. Известно только, что в Саблах Грибоедов пробовал писать, задумал план пьесы, к сожалению, до нас не дошедший, много читал, кропотливо собирал исторические сведения о Крыме, частично оставшиеся в его «Черновой тетради». 9 сентября писатель выехал из Симферополя в Керчь, и через несколько дней был уже на Кавказском берегу.
Крымский дневник и письма остались в русской литературе, как драгоценное свидетельство интереса и любви Грибоедова к Крыму – «прелестнейшему уголку» нашей страны.
В. Вихров
Источник:
«Красный Крым». 1945. № 10. 14 января. С. 3.
