Почему в Крыму А. С. Грибоедов думал о В. К. Кюхельбекере?

11 (23 по н. ст.) августа в Тобольске в возрасте сорока девяти лет умер Вильгельм Карлович Кюхельбекер  (1797–1846) – русский поэт, декабрист, товарищ А. С. Грибоедова.

Вильгельм Карлович Кюхельбекер
(из книги "Художник-декабрист Николай Бестужев")

В симферопольском письме к С. Н. Бегичеву от 9 сентября 1825 года, рассуждая о предстоящем  возвращении на службу в Грузию, Грибоедов спрашивал: «Отчего я туда пускаюсь что-то скрепя сердце?». И далее писал: «Увидишь, что мне там несдобровать, надо мною носятся какие-то тяжелые пары Кюхельбекеровой атмосферы, те, которые его отовсюду выживали, и присунули наконец к печатному станку Греча и Булгарина». Совершенно ясно, что эта замысловатая фраза была как-то связана с тем настроением, которое испытывал Грибоедов, уезжая из Крыма. Но какой смысл вкладывал в нее драматург и, главное, как «тяжелые пары Кюхельбекеровой атмосферы» в действительности соотносились с его крымской «ипохондрией», природа которой до сих пор не определена? Данный вопрос не становился предметом отдельного рассмотрения даже в тех исследованиях, которые целиком посвящены изучению личных и творческих связей Грибоедова и Кюхельбекера.

Оба литераторы сблизились в 1821 году на Кавказе, во время совместной службы в штабе генерала Ермолова. В скором времени их тесное общение переросло «в творческую дружбу, а со стороны Кюхельбекера и в поклонение, длящееся всю жизнь». Именно будущий декабрист, как явствует из его же собственных слов, видел, как создается «Горе от ума», и даже был первым, кому автор комедии «читал каждое отдельное явление непосредственно после того, как оно было написано». Значит, писатели действительно знали друг друга очень хорошо, и степень их взаимного доверия и правда была высока. Вот почему Грибоедов (и его ближайшее окружение, в которое также входил Бегичев), несомненно, лучше других представлял, что же такое кюхельбекерова атмосфера и каковы ее «пары».

Нет оснований сомневаться в том, что авторская метафора из письма за 9 сентября 1825 года должна была отражать самый конкретный смысл и предполагать несомненное понимание со стороны адресата. Здесь Грибоедов совершенно определенно пишет о своем состоянии. Им не просто описываются какие-то смутные ощущения, а прямо называются испытываемые чувства – драматург сравнивает их с теми, что «отовсюду выживали» его товарища. И речь в данном письме, несомненно, идет о некоторых обстоятельствах, которые многократно вынуждали Кюхельбекера самым решительным образом менять свою жизнь.

Научно-критическая литература об известном поэте-декабристе указывает на то, что подобных эпизодов, предшествовавших 9 сентября 1825 года, в его судьбе было немало. Известно, что с 1820 по 1822 годы из-за нескончаемых проблем с властями он сначала отправляется за границу, потом также спешно возвращается – чтобы вскоре удалиться на Кавказ, а затем оказаться в имении родной сестры на Смоленщине. С 1822 года количество переездов Кюхельбекера заметно сокращается, но его жизнь не становится легче: ввиду отсутствия денег скиталец не может ни сосредоточиться на творческой деятельности, ни сыграть долгожданной свадьбы. В итоге весной 1825 года он попадает в редакцию журнала «Сын Отечества», издатели которого, Н. И. Греч и Ф. В. Булгарин, немедленно поручают новому сотруднику выполнение самой нелегкой работы.

Как видно, «пары Кюхельбекеровой атмосферы» могут характеризоваться роковым переплетением жизненных трудностей, вызванных постоянными гонениями и крайней нуждой. Но самое главное в них то, что это совершенно разные обстоятельства: одни «отовсюду выживали» начинающего писателя, не имея прямого отношения к его безденежью, другие же, не будучи причиной вынужденных скитаний будущего декабриста, привели того «к печатному станку Греча и Булгарина». Какие же из этих проблем имел в виду Грибоедов и почему соотносил их с тягостным предчувствием от своего возвращения на Кавказ? Ведь фраза о его товарище в письме за 9 сентября 1825 года следует непосредственно после слов драматурга о возможности «несдобровать» на службе. Более того, данные высказывания формально объединены в одно предложение, а значит, неотделимы друг от друга и в представлении самого Грибоедова. Почему? Известные факты о жизненном пути Кюхельбекера позволяют найти ответ и на этот вопрос.

26 апреля 1822 года, работая в штабе русской миссии на Кавказе, будущий заговорщик «подает официальное прошение об увольнении». Спустя три дня его начальник А. П. Ермолов отправляет в столицу рапорт, где заявляется, что В. К. Кюхельбекер, «не прослужив положенного годового термина, уволен от продолжения здесь службы по болезненным припадкам». Наконец, молодому поэту выдается увольнительный аттестат с такими формулировками, которые делают почти невозможными его «дальнейшие попытки государственной службы».

Судя по всему, прославленный генерал Ермолов, известный своим либеральным отношением к сослуживцам, все же имел веские основания пойти на такой неоднозначный шаг. И мотивация, которая была указана им в рапорте за 29 апреля 1822 года, действительно отражала подлинную суть возникшей проблемы. Ведь из-за болезни, перенесенной в 1807 году, Кюхельбекер постоянно страдал от глухоты, которая, по мнению некоторых, и привела к тому, что «болезненные припадки вспыльчивости» вскоре сделались почти бессменными спутниками его жизни. Так, 18 декабря 1821 года будущий декабрист сообщает в одном из писем: «Мое здоровие приметно поправляется». А 1 октября 1822 года его состоянием интересуется уже Грибоедов: «Из последнего [письма – С. М.], от  22-го августа, вижу, что у тебя опять голова кругом пошла».

Поводом, вынудившим В. К. Кюхельбекера покинуть Грузию, по традиции принято считать его дуэль с одним из местных чиновников – Н. Н. Похвисневым, который приходился «дальним родственником Ермолова». В этом случае причины, из-за которых генералу пришлось уволить молодого писателя с таким неудобным аттестатом, становятся вполне понятными.

Наибольший интерес в свете изложенного, однако, вызывает другое обстоятельство. Н. Н. Муравьев, также находивший при А. П. Ермолове и лично знавший скандального поэта, вспоминал об апрельских событиях 1822 года буквально следующее: «Грибоедов причиною всего, и Кюхельбекер действовал по его советам».

Детали этого важного инцидента до сих пор не известны. Весьма туманно пишет о происшествии и полковник Муравьев: «На днях они поссорились у Алексея Петровича, и как Похвиснев не соглашался выйти с ним на поединок, то он ему дал две пощечины». И еще: «Алексей Петрович, узнавши о сем, очень сердился, сказав, что Кюхельбекера непременно отправит отсюда в Россию, а между тем велел, чтобы они подрались». Из этих заметок явствует, что генерал А. П. Ермолов не запретил дуэли, но свое обещание избавиться от незадачливого сослуживца все же сдержал.

Из-за скандального поединка в Тифлисе Кюхельбекер так и не сможет хорошо устроиться в дальнейшем. Будто в подтверждение этому Е. А. Энгельгардт, близко знавший поэта, заявит в одном из своих писем к последнему: «... Происшествие у Ермолова и удаление от него не в твою пользу». Определенную ясность в связи с этими обстоятельствами приобретает и выражение «пары Кюхельбекеровой атмосферы» из письма Грибоедова к Бегичеву за 9 сентября 1825 года. Вероятнее всего, здесь автор «Горя от ума» подразумевал именно те внезапные припадки вспыльчивости (но никак не безденежье и тем более не общественно-политическую деятельность), которые всю жизнь преследовали его товарища и подталкивали к постоянным конфликтам с окружающими (в столицах, за границей, на Кавказе), лишали достойной службы и «присунули наконец к печатному станку Греча и Булгарина».


Литература:
Минчик С. С. Грибоедов и Крым. Симферополь, 2011. С. 85–89.