.

А. С. Грибоедов и крымские миссионеры в «Приоритетных направлениях развития науки и образования».

Два месяца назад, 11 сентября 2015 года, в Чебоксарах завершила свою работу VI Международная научно-практическая конференция «Приоритетные направления развития науки и образования». Ее формат допускал заочное участие, и я решил представить организаторам этого мероприятия свой доклад – о некоторых наблюдениях над темой связи А. С. Грибоедова с британскими миссионерами в Крыму. С удовольствием предлагаю текст данной работы Интернет-аудитории.

 * * *

Джеймс Педди на страницах крымского дневника А. С. Грибоедова.

Аннотация: в работе воссоздается образ Джеймса Педди (JamesPeddie) – подвижника Шотландского общества миссионеров, который мог упоминаться в дневнике путешествия А. С. Грибоедова в Крым.

Ключевые слова: грибоедоведение, жанр дневника, путешествие, биографическое комментирование, краеведение, прозелитизм.

Изучение круга лиц, близких к А. С. Грибоедову в разные годы, – один из приоритетов науки о писателе-дипломате, позволяющих лучше понять его творческую индивидуальность. Не исключение и крымский период жизни классика.

В дневнике своего путешествия по Крыму Грибоедов упоминал далеко не всех, кого встретил в дороге. Тем интереснее, что имя некоего «Джемса» он называл дважды: в заметках от 9 и 12 июля1825 года [3, с. 52]. Но почему?

Судьба Джеймса Педди – не только путь к разгадке личности самого Грибоедова, но также яркая страница истории Шотландского общества миссионеров (ШОМ). Впрочем, вопрос о его контактах с автором «Горя от ума», хотя и поднимался в научной литературе (см. Материалы конференции «А. С. Грибоедов: русская и национальные литературы», г. Ереван, 26–27 сентября 2015 г.), не обсуждался в ней и не конкретизировался. Что же до биографии этого незаурядного человека, она также не становилась предметом отдельного рассмотрения (даже в зарубежных работах).

Проследить ключевые эпизоды жизни Педди, предшествовавшие визиту Грибоедова в Крым в 1825году, – цель настоящей статьи.

Темиргой по происхождению, Педди родился на Кавказе в 1798году [1, с. 110]. Его юность прошла в Каррасе (ныне п. Иноземцево на Ставрополье, РФ) – колонии, которую основало ШОМ для христианизации местных жителей. Проповедники не только выкупили молодого горца из рабства [1, с. 73], но также нарекли в честь «известного деятеля английской церкви» [2, с. 134].

Наряду с другими невольниками, бедняками и сиротами, которых выкупало Общество с целью их приобщения к вере в Христа, Педди был определен в местную школу. Здесь же он прошел курс обучения языкам, истории, математике, астрономии, географии и Слову Божьему [2, с.129–134].

Достижения Педди в учебе были столь очевидны, что привлекли к себе внимание основателей Карраса. В 1813 году, отчитываясь о проделанной работе перед Эдинбургом, они назвали его самым многообещающим прозелитом. По словам проповедников, Педди освоил Малый Катехизис, преуспел в немецком языке, а также выучил английский и турецкий, на которых ежедневно читал Библию. И все это – не считая целых глав из Священного Писания, которые он знал на память [6, p. 560].

В 1815 году Педди был переведен в типографию, которую шотландцы открыли в соседней Астрахани. За несколько месяцев работы среди местных жителей и приезжих им удалось распространить сотни трактатов и экземпляров Нового Завета на турецком языке. Успех этого проекта был на лицо – впрочем, как и посильный вклад Педди в его реализацию [5, p. 337].

За период с 1816 по 1817 годы в Астрахани было напечатано свыше четырнадцати с половиной тысяч религиозных книг, что превзошло ожидания самого ШОМ. Деятельное же участие Педди в этой работе не осталось не замеченным – и когда он, наконец, обратился к миссионерам с просьбой крестить его, те «не колебались ни минуты» [1, с. 73].

Об усердии Педди говорится и в отчетах о работе шотландцев за1817–1818 годы. В этот период сотрудникам типографии в Астрахани пришлось работать намного больше (по причине болезни ее руководителя). И хотя количество вышедших из печати изданий сократилось, география их реализации расширилась – до Индии и Китая. Что же до роли Педди в развитии типографского дела, она оказалась значительной, причем настолько, что миссия предложила Эдинбургу поощрить своего прозелита деньгами [1, с. 162].

Последние из выявленных упоминаний о Педди датируются1821 и 1823 годами. Они связаны с его переездом в Крым в качестве помощника и переводчика миссионеров, которые задумали открыть Семинарию для местных татар (см. Материалыконференции «А. С. Грибоедов: русская и национальные литературы», г. Ереван, 26–27 сентября 2015 г.). Похоже, что именно таким Грибоедов и должен был встретить Педди на полуострове – участливым, преданным вере и неутомимым. Случайно ли в заметке от 9 июля1825 года будущий классик напишет: «Джемс в Саблах, увидавши меня, рад, как медный грош» [4, с. 33], – а 12 июля добавит следующее: «Джемс кормит, поит, пляшет и, от избытка усердия, лакомит лошадью …» [там же].

Список литературы

1. Загадочный мир народов Кавказа / сост., предисл. : А. И. Мусукаев, Й.-М. Лист ; перевод, примеч. С. С. Мануков. – Нальчик : Эль-Фа, 2000. – 446 c.

2. Краснокутская, Л. И. История Шотландской миссии на Северном Кавказе (1802–1835 годы) / Л. И. Краснокутская : дис. … канд. ист. наук : 07. 00. 02. – Пятигорск : ПГТУ, 2000. – 207 с.

3. Минчик, С. С. Грибоедов и Крым / С. С. Минчик. – Симферополь : Бизнес-Информ, 2011. – 276 с.

4. Русское слово : литературно-ученый журнал. – СПб., 1859. – Том 4. Апрель. – Отд. I. – 268 с.

5. The Christian Herald. – Vol. 1. – New-York : J. E. Caldwell, 1816. – 420 p.

6. The Panoplist and Missionary magazine. – Vol. IX. – Boston : S. T. Armstrong, 1813. – 576 p.


Источник:

Приоритетные направления развития науки и образования. Вып. 3 (6). Чебоксары, 2015. С. 247–248.

Крымское окружение А. С. Грибоедова на «Чтениях» в Ереване.

В этот день завершила свою работу Международная научно-практическая конференция «А. С. Грибоедов: русская и национальные литературы». Мероприятие организовал Ереванский государственный университет имени В. Я. Брюсова при поддержке Армянской организации культурного сотрудничества и Общества дружбы. В Чтениях приняли участие более 70 исследователей из 8 стран ближнего и дальнего зарубежья, статьи которых накануне Оргкомитет издал коллективной монографией. Благодарю Светлану Капустину (г. Симферополь) за своевременную информацию о подготовке данного мероприятия, а также Михаила Амирханяна (г. Ереван) за возможность принять в нем участие – и предлагаю Интернет-пользователям текст своего сообщения, который я написал для публикации в итоговом сборнике материалов.

* * *

«Джемс кормит, поит, пляшет …»: кавказцы-неофиты в крымском окружении А. С. Грибоедова. 

Повлияв на жизнь и творчество А. С. Грибоедова, решение посетить Крым также стало закономерным следствием его развития как художника, общественного деятеля и христианина [5, с. 190–194]. Вот почему поиск и тщательное изучение фактов, связанных с данной поездкой, имеет далеко не узконаправленный смысл. Объясняя собственно крымские страницы биографии литератора-дипломата, такая работа также открывает возможность для более точного и полного восприятия его личности в целом. 

Одним из ключевых в свете осмысления визита Грибоедова в Крым является вопрос о его контактах на полуострове. Вопреки сложившемуся в науке мнению, вольнодумцы и члены тайных обществ, хотя и видели создателя «Горя от ума» в ходе этой поездки, не занимали в его окружении видное место [5, с. 27–44]. В то же время с другими лицами, встретившимися ему на пути, – литераторами, хозяйственниками, религиозными деятелями – будущий классик общался довольно часто [5, с. 46–60]. 

Между тем, понять окончательно, с кем именно сблизился Грибоедов во время своего путешествия в Крым, не представляется возможным и ныне. Одна из причин этого – сложности, возникающие при комментировании его писем и дневника. 

Сам Грибоедов оставил крайнее скудные сведения о лицах, составлявших круг его общения в Крыму. Что же до соответствующих имен и фамилий, то их в путевой прозе автора еще меньше. В дневнике Грибоедова прямо называется восемь человек из его окружения, в эпистолярии же – только трое. При этом исследователями расшифрована лишь часть указанных здесь имен и фамилий (принадлежат они А. К. Боде, А. М. Бороздину, А. Д. Грибову, А. И. Крымгирееву, М. А. Манто, Н. Н. Оржицкому и Е. О. Офрейн). Некоторые из них – «М. Ш.» [1, с. 322], «Селями-Эфенди» [1, с. 326] и «Джемс» [1, с. 334], упомянутые на страницах грибоедовского дневника, – не атрибутированы и по сей день. 

Настоящая работа предпринята с целью частично восполнить этот пробел. 

Итак, имя некоего Джеймса встречается в путевых заметках Грибоедова дважды – в связи с его приездами в одну из крымских деревень 9 и 12 июля 1825 года. Первая запись автора выглядит так: «Крестьяне в Саблах выведенцы из России. Султан. Ирландский проповедник Джемс в Саблах, увидавши меня, рад, как медный грош. Школа плодовых деревьев …» [1, с. 334]. Вторая – следующим образом: «Один и счастлив. Джемс кормит, поит, пляшет и, от избытка усердия, лакомит лошадью, которая ему руку сломила. Возвращаюсь в город …» [там же]. 

Как видно, Грибоедов, хотя и изображает Джеймса неоднозначно, вполне определенно называет его проповедником. Вот почему в комментариях к дневнику автора, изданного в Полном собрании его сочинений (1995–2006 гг.), сказано: «Ирландский проповедник Джемс – видимо, гость А. М. Бороздина и знакомый А. И. Султан Крым-Гирея» [1, с. 600]. 

Но если Джеймс действительно был проповедником – почему содержание заметок от 9 и 12 июля 1825 года так нелегко соотнести с обликом миссионера, уехавшего на чужбину во имя духовного преображения язычников? 

Ответить на этот вопрос не возможно, если воспринимать слова Грибоедова в том виде, в котором их воспроизводят и комментируют составители последнего издания ПССГ. Совсем другое дело – первая публикация писательского дневника (1859 г.), где соответствующие записи выглядят несколько иначе: «Султан Ирляндский проповедник. Джемс в Саблах, увидавши меня, рад, как медный грош» [6, с. 33]. Нельзя не заметить, что Д. А. Смирнов, обнародовавший путевую прозу Грибоедова и бывший одним из немногих, кто читал ее в рукописи, называет «ирляндцем» собственно султана Крымгиреева (Кадигирея). В свою очередь Джеймса он и вовсе не считает миссионером. «Трактирщик» [7, с. 109], – так лаконично пишет издатель и биограф Грибоедова, комментируя имя таинственного иностранца в своих примечаниях. 

Не совсем понятно, какими соображениями руководствовался Смирнов (либо те, кто помогал ему комментировать путевые заметки 1825 года), когда давал Джеймсу именно такую характеристику. Вместе с тем, подобное представление о его личности может объяснить, почему в описаниях Грибоедова он так мало напоминает проповедника. 

Сказанное подтверждается не известными в широких кругах фактами о деятельности Кадигирея. Источники свидетельствуют, что 4 августа 1819 года в Дублине состоялось открытие «Ирландского миссионерского общества в Татарии и Черкессии» [2, с. 250]. Полем деятельности этой организации, помимо прочего, «был выбран Крым» [2, с. 252], а целью – выполнение «благородного плана» [2, с. 259] Султана, который задумал крестить местных татар. 

Все это указывает на то, что определение «ирляндский» [6, с. 33] из грибоедовского дневника действительно больше подходит именно Кадигирею, нежели Джеймсу. А значит, и заметку от 9 июля 1825 года предпочтительнее воспроизводить не по сложившейся традиции, а именно так, как это было сделано еще Смирновым, то есть с точкой после словосочетания «ирландский проповедник», а не перед ним. Но как в таком случае комментировать записи, которые сделал Грибоедов в связи со своим пребыванием в Саблах? И если миссионером он называл именно Султана, а не Джеймса, кем был последний? 

Грибоедов обратил внимание на Кадигирея неслучайно. Об этом наследнике ханского рода, выросшем на Кавказе среди шотландских проповедников, писали многие европейцы, посетившие Крым в двадцатые-тридцатые годы XIX века: Дж. Александер, С. Бруннер, А. Бэр, Дж. Джонс, Р. Лайолл, Дж. Уэбстер, Э. Хендерсон, М. Холдернесс и Д. Шляттер [5, с. 51, 60]. В то же время имя Джеймс если и упоминается ими, то в весьма любопытном контексте: «At Derykeuy I parted from Mr. Carruthers with much regret, he having proved a most agreeable, intelligent companion, and his converted servant James, most useful …» [9, с. 287]. И далее: «On my return to Simferopol, I met with the same kind reception from the sultan…» [там же]. Как видно, автор этих строк симпатизировал Джеймсу, хотя и называл его слугой – впрочем, не простым, а «новообращенным». Что же имел в виду Джордж М. Джонс? Ключом к ответу на этот вопрос является другое имя, также упомянутое путешественником в приведенной выдержке из его книги. 

Джон Дж. Каррудерс (1800–1890) был одним из проповедников Шотландского миссионерского общества [8, p. 19–50]. В 1821 году он специально приехал в Крым, чтобы помочь Султану в открытии Духовной семинарии для крымских татар [13, с. 226]. Помимо этих сведений отчеты Общества также сообщают, что по дороге на полуостров миссионера сопровождал некто Джеймс Педди (James Peddie). 

Если Каррудерс и его спутник прибыли в Крым для сотрудничества с Султаном, логично предположить, что оба знали последнего. Неудивительно, что воспоминания Джонса о переезде из Дерекоя в Симферополь в 1823 году, выдержка из которых приводилась чуть выше, составляют один контекст с его же рассказом о гостеприимстве именно Кадигирея. 

«… One of the ransomed youth» [там же], – такая характеристика дается Педди в отчете ШМО о визите Каррудерса на полуостров. Что же подразумевается здесь под словами «выкупленный юноша» и как соотнести их с цитатой из книги Джонса? Литература, связанная с освещением деятельности европейских проповедников в России, позволяет ответить и на этот вопрос. 

«Одним из эффективных видов просветительской деятельности Шотландских миссионеров было семейное воспитание и обучение детей горского происхождения» [4, с. 123], – пишет Л. И. Кранокутская. С этой целью проповедникам «позволялось покупать за свой счет невольников, чтобы только они не были людьми, исповедующими господствующую веру» [там же], то есть ислам. В результате с 1806 по 1821 гг. шотландцы выкупили несколько десятков рабов, бедняков и сирот из числа горцев по цене двести рублей каждый. Одним из таковых и был Джеймс Педди – адыгеец (темиргой), «названный в честь известного деятеля английской церкви» [4, с. 134]. 

Детство будущего приятеля Султана прошло в Каррасе (ныне п. Иноземцево на Ставрополье, РФ), где у Шотландского общества была своя колония [3, с. 8–23]. Надо полагать, что именно здесь Джеймс и познакомился с Кадигиреем, также жившим в этом поселке [2, с. 9]. Здесь же он получил и начальное образование, которое миссионеры давали всем выкупленным юношам и девушкам. Восточные и европейские языки, история, математика, астрономия, география и, конечно же, Слово Божие – этому учились неофиты в местной школе [4, с. 129–134]. 

В 1813 году «Христианский вестник» признает Педди самым многообещающим из всех воспитанников Карраса [14, с. 560]. В 1818 и 1819 гг. это же издание уже рассказывает о его деятельном участии в переводе на восточные языки Библии и Катехизиса, а также в их печати и распространении среди местных мусульман [10, с. 75; 11, с. 124]. Стоит ли удивляться, что в 1822-ом «Миссионерский журнал» называет этого неофита не просто помощником-переводчиком, а компаньоном (!) мистера Каррудерса [12, с. 47]. 

Как видно, Педди был достаточно образованным и талантливым человеком, история которого вряд ли могла оставить равнодушным всякого, кто слышал о ней. Это объясняет, почему имени Джеймс все же нашлось место на страницах крымского дневника Грибоедова – писавшего далеко не о каждом своем спутнике. 

Примеры идейно-нравственного перевоплощения мусульман России, признавших величие христианской цивилизации, в 20-е годы XIX века не были известны широкой публике. Об их непростой, но полной романтики жизни – и, разумеется, эволюции (от «варварства» к «просвещению») – стали писать несколько позже. Тот же факт, что спутник Крымгиреева был не просто упомянут в дневнике Грибоедова, а назван по имени, причем не единожды, может говорить о намерении последнего исправить это положение дел. 

«Султан» [1, с. 334] и «Джемс» [там же], татарин и адыгеец, потомок ханов и слуга, вдохновитель Ирландского и подвижник Шотландского обществ миссионеров, посвятившие себя делу религиозного обновления народа. Не они ли герои нового времени, чей подвиг достоин внимания, уважения и подражания? Не их ли идеалы – повод задуматься о сути русской колонизации Кавказа, преобразование которого Грибоедов и считал основной целью своей службы там [5, с. 63–65]? 

Отсутствие прямых доказательств не позволяют утверждать, что в писательских заметках от 9 и 12 июля 1825 года упомянут именно Педди. Но сведения о его судьбе – ключевой довод в пользу этой версии. Ведь нельзя забывать, что в Крыму автор «Горя от ума» работал над величественной трагедией о Крещении Руси князем Владимиром, путь которого к вере был таким же непростым и во многом удивительным, как у Крымгиреева, Педди и самого Грибоедова [5, с. 137–139]. Вот почему лица, чья духовная трансформация не просто впечатляла, а служила источником для творчества и, главное, самопознания, не могли не привлекать литератора-дипломата. И соответствующие записи его дневника – хотя и косвенное, но вместе с тем единственное тому подтверждение. 

Литература 

1. Грибоедов, А. С. Полное собрание сочинений : в 3-х т. / глав. ред. С. А. Фомичев ; ИРЛИ (Пушкинский Дом) ; РАН. – Т. 2 : Драматические сочинения. Стихотворения. Статьи. Путевые заметки / сост. и авт. коммент. : А. В. Архипова [и др.]. – СПб. : Нотабене, 1999. – 617 с. 

2. Загадочный мир народов Кавказа / сост., предисл. : А. И. Мусукаев, Й.-М. Лист ; перевод, примеч. С. С. Мануков. – Нальчик : Эль-Фа, 2000. – 446 c. 

3. Каррасские научные чтения, посвященные 210-летию со дня основания поселка Иноземцево : мат-лы регион. науч.-практ. конф. / ред. : В. И. Фенухин [и др.]. – Пятигорск : Вестник Кавказа, 2013. – 216 с. 

4. Краснокутская, Л. И. История Шотландской миссии на Северном Кавказе (1802–1835 годы) : дис. … канд. ист. наук : 07. 00. 02. – Пятигорск : ПГТУ, 2000. – 207 с. 

5. Минчик, С. С. Грибоедов и Крым. – Симферополь : Бизнес-Информ, 2011. – 276 с. 

6. Русское слово : литературно-ученый журнал. – СПб., 1859. – Том 4. Апрель. – Отд. I. – 268 с. 

7. Русское слово : литературно-ученый журнал. – СПб., 1859. – Том 5. Май. – Отд. I. – 350 с. 

8. Collections and Proceedings of the Maine historical society. – Vol. II. – Portland : Society/Brown ; Thurston Press, 1891. – 476 p. 

9. Jones, G. M. Travels in Norway, Sweden, Finland, Russia, and Turkey ; also on the coasts of the Sea of Azof and of the Black sea : in 2 vol. – Vol. 2. – London : John Murray, 1827. – 596 p. 

10. The Christian herald. – Vol. 5. – New-York : W. B. Gilley, 1818. – 768 p. 

11. The Christian observer. – Vol. 18. – New-York : Samuel Whiting, 1820. – 488 p. 

12. The Missionary register for MDCCCXXII. – London : L. B. Seeley, 1822. – 578 p. 

13. The Origin and History of missions : in 2 vol. – Vol. 1. – Boston : S. Walker ; Lincoln & Edmands. – 600 p. 

14. The Panoplist, and Missionary magazine. – Vol. 9. – Boston : Samuel T. Armstrong, 1813. – 576 p.

Источник:

А. С. Грибоедов: русская и национальные литературы. Ереван. 2015. С. 503–508.

На пути к скверу «Грибоедовский».

Сегодня в свет вышел свежий номер крымской «Литературки», главный редактор которой согласилась публиковать цикл моих очерков об открытии в Симферополе сквера имени А. С. Грибоедова. Благодарю Татьяну Андреевну Воронину за ее решение и предлагаю вниманию Интернет-пользователей первую из заявленных публикаций.

* * *

Совсем недавно в Симферополе заговорили о необходимости увековечить память А. С. Грибоедова, который посетил этот город 190 лет назад. С предложением сделать это к властям обратился кандидат филологических наук, преподаватель Крымского федерального университета Сергей Минчик. Руководству города идея понравилась, и оно выступило со встречной инициативой – открыть в честь великого классика сквер. Тому, как воплощается в жизнь этот необычный проект, Сергей Минчик решил посвятить цикл очерков. Один из них «ЛГ+» предлагает вниманию своих читателей.

ПУТЬ К СКВЕРУ

Из записок грибоедоведа

АРХИТЕКТОР

В среду, семнадцатого июня, я встал под кабинетом Главного архитектора Симферополя. Дело было ранним утром. «Вы по какому вопросу?» – спросил Эрнст Филсурович, когда очередь дошла до меня. «Здравствуйте, я по вопросу открытия Грибоедовского сквера», – ответил я. «Какого еще сквера?» – переспросил он. Я засуетился: «У Агеева мне сказали подойти к Вам и показать все бумаги». Мавлютов поднял брови: «Кто сказал?». «Эдуард Доля», – ответил я. «Кто?» – недоверчиво спросил он. Меня осенило: значит, не в курсе. «Речь идет о проекте, который мы согласовали с Виктором Николаевичем еще в бытность его мэром, – сказал я. – Вас не предупредили?». «Первый раз слышу, – покачал головой Эрнст Филсурович. – К девяти будет Екатерина, лучше пообщайтесь с ней». «Приехали …», – подумал я и вышел в коридор.

Через несколько минут передо мной показался силуэт. «Так вот, куда перевели пресс-службу Бахарева», – понял я и направился вслед за ним. «Какими судьбами!» – воскликнул Саша Шилко, увидев меня. – Заходи. Чай будешь?». «С удовольствием», – ответил я. «У нас здесь все верх дном пока, так что не обращай внимания, – пробормотал он. – А ты чего здесь? Телевидение?». «У меня по средам выходной, – улыбнулся я. – Екатерину, помощницу Мавлютова, знаете?». Саша задумался: «Ты ее ждешь?». До девяти еще было время, и я решил рассказать свою историю с начала.

«То есть вы с Агеевым ждали, когда в Симферополе назначат Главного архитектора?», – спросил Саша, когда мой рассказ подошел к концу. «Без него ни один проект согласовать не вышло бы, – ответил я. – В мае Эдуард сообщил, что Виктор Николаевич все помнит, и предложил встретиться с Мавлютовым. Я попросил его отрекомендовать меня, и уже на прошлой неделе он сказал, что идти к архитектору можно, Эрнст Филсурович будет ждать». Саша посмотрел на часы и встал: «Подожди меня здесь, сейчас вернусь».

Я осмотрелся. За окном белело здание Государственного совета, вокруг меня теснилась мебель, стильная офисная вперемежку со старой. Шло время, и старинную комнату все больше заливало солнцем. Становилось жарко. Неожиданно открылась дверь. «Пойдем», – сказал мне Саша. Я поставил чашку на стол и последовал за ним.

«Да как тут вообще разобраться можно! – весело развел руками Мавлютов, когда мы зашли. – Стоит куча людей, все чего-то хотят, а один сидит и молчит. Я у него спрашиваю, что надо, а он мне в ответ о Грибоедове». Мы рассмеялись. «Грибоедов приехал в Симферополь сто девяносто лет назад, – начал я, – и сейчас, в Год русской литературы…». «Знаешь что, – перебил меня Эрнст Филсурович, – мы, технари, народ прямой, так что давай по существу: какой сквер, где и так далее». Мы с Сашей переглянулись. «Виктор Николаевич долго выбирал место, – сказал я, – но в итоге остановился на участке набережной близ Автовокзала». Мавлютов повернулся к стене, где висела большая карта города: «Я был там! Очень запущенное место. Катя, надо бы заказать аэрофотосъемку». «Это не все, – воодушевился я. – Грибоедовский сквер станет одним из трех культурно-досуговых и рекреационных объектов, которые можно было бы открыть в городе». «Какие еще?», – спросил Эрнст Филсурович. «Поляна Жуковского на берегу Салгира, около двадцать четвертой школы, и Батюшковский спуск в старом городе», – ответил я. Мавлютов оживился: «А где именно в старом городе?». «Где Лестница любви, – сказал я. – Там все равно придется наводить порядок, но раз уж неподалеку стоит гостиница, в которой жил Батюшков, можно увековечить его имя, установив там памятник, ротонду и смотровую площадку». «Здание гостиницы сохранилось?» – спросил Мавлютов. Я кивнул: «На углу Ефремова и Курчатова». Он многозначительно посмотрел на свою помощницу: «Катя, это тоже надо учесть».

Поговорив еще некоторое время, мы повставали со стульев. «Нужно пройти всю процедуру, – сказал Эрнст Филсурович. – Собери инициативную группу, к примеру, таких же ученых, как и ты, напиши на имя Главы горадминистрации письмо и, когда будет ответ, снова приходи». Мы попрощались. Мавлютов пожал мне руку: «Оставь бумаги Екатерине и запиши ей свой номер». «Мои контакты есть в распечатке проекта», – ответил я. «Ну тогда мне пора», – сказал он и, подмигнув, добавил: «Если что, пароль – Грибоедов!».

Закончив с Горисполкомом, я решил зайти в Горсовет. При входе в приемную Председателя меня остановила охрана. «Мне для Виктора Николаевича бумаги оставить, – сказал я. – Лена Полякова или кто-то из его помощников на месте?». «Сейчас подойду», – прокричал женский голос из глубины коридора. Я посмотрел через плечо дежурного, и увидел высокую блондинку, которая приближалась уверенным шагом. «Ого! – подумал я. – Вы Лена?». «Да, – улыбнулась она. – Идемте». «Мне ваш номер дал Саша Шилко, – начал я. – Но мой телефон пока заблокирован, так что пришлось зайти без предупреждения». Лена показал мне на стул: «Присаживайтесь». «Вы знаете об идее открыть Грибоедовский сквер?» – спросил я. «Конечно», – ответила она. Я рассказал о своем знакомстве с Мавлютовым и о его предложении составить петицию на имя Главы Симферополя. Лена взяла листок бумаги и ручку: «Проще простого! Начнем с шапки …».

Пока мы сочиняли текст, в кабинете напротив хлопнула дверь. Я оглянулся – из приемной вышел Агеев. Он посмотрел на нас, вежливо поклонился и скрылся за поворотом. «Передадите Виктору Николаевичу копию проекта? – спросил я Лену. – Такая же есть у Мавлютова». Она взяла бумаги и неожиданно застыла. «Как дела?» – послышалось сзади. Я снова оглянулся. В комнате стоял Агеев и улыбался. «Здравствуйте, Виктор Николаевич!» – вскочил я. «Ну как, движется дело?» – спросил он. «Еще как!» – начал я и рассказал ему о своих приключениях. Агеев терпеливо выслушал и, поворачиваясь к двери, протянул мне руку: «Будут трудности, заходи!».

Дождавшись, пока я сложу бумаги в сумку, Лена вышла со мной в коридор. «Как зарегистрируетесь у Бахарева, звоните», – сказала она. Мы расстались, и, отложив тему сквера до выходных, я растворился на два дня в работе.

Продолжение следует.

Сергей МИНЧИК,

г. Симферополь.

Источник:
«Литературная газета + Курьер культуры: Крым–Севастополь». №15/16 (186/187). 31 августа 2015 г. С. 3.

Ирландцы о грибоедовском «Султане».

Месяц назад, 24 июля, мне удалось приобрести издание, которое в наши дни уже стало библиографической редкостью – сборник «Загадочный мир народов Кавказа». Некоторые материалы, представленные на его страницах, помогают лучше понять автора «Горя от ума», поскольку связаны с именем Султана Катты-Гирея, входившего в состав грибоедовского окружения в Крыму. Предлагаю вниманию читателей моего блога один из фрагментов этой крайне информативной книги.

* * *

Форма завещательного отказа недвижимости Обществу

Я передаю назначенному на данный срок казначею добровольного общества, организованного в Дублине в 1819 году и названного «Ирландское миссионерское общество в Татарии и Черкесии», сумму в … фунтов стерлингов Соединенного Королевства Великобритании, которые должны быть выплачены в течение … месяцев после моей смерти из моего недвижимого имущества фонду, призванному поддерживать цели вышеуказанного Общества. Настоящим документом я заявляю, что квитанция казначея вышеуказанного Общества, назначенного на данный срок, о получении вышеупомянутого завещательного отказа является достаточным основанием для передачи денег моими душеприказчиками. 

Президент собрания – лорд, виконт де Вески. 

Вице-президенты собрания: лорд, виконт Лортон; достопочтенный доктор Радклифф и достопочтенный судья Дей. 

Пожизненные члены, пожертвовавшие пять гиней и больше:

Кларк Джеймс, эсквайр 13 ф. 13 ш.

Де Вески, лорд, виконт 10 ф. 

Дигби Бенджамин, эсквайр 5 ф. 13 ш. 9 п. 

Дей, достопочтенный судья 5 ф. 13 ш. 9 п. 

Гарнетт, мисс 5 ф. 13 ш. 9 п. 

Дж. К. 5 ф. 13 ш. 9 п. 

Холл, У., эсквайр 5 ф. 13 ш. 9 п. 

Холл, У., эсквайр, Челтенхэм 5 ф. 13 ш. 9 п. 

Хоган, Уильям К., эсквайр 5 ф. 13 ш. 9 п. 

Джеймс, олдермен Джон К. 5 ф. 13 ш. 9 п. 

Кирнан, мисс 5 ф. 13 ш. 9 п. 

Лятач, Питер, эсквайр 10 ф. 

Лерой, сержант 10 ф. 

Орпен, доктор, Чарлз Г. 5 ф. 13 ш. 9 п. 

Персиваль, доктор 11 ф. 7 ш. 6 п. 

Радкдифф, достопочтенный доктор 6 ф. 

Сингер, Пол, Эмилий 5 ф. 13 ш. 9 п. 

Синдж, Джон, эсквайр 5 ф. 13 ш. 9 п. 

Уоррен, Р., эсквайр 5 ф. 13 ш. 9 п. 

Уоррен, мисс Р. 5 ф. 13 ш. 9 п.

Комитет:

Аллен, Уильям, эсквайр

Буш, преподобный Уильям

Каш, Джордж, эсквайр

Кларк, Джеймс, эсквайр

Ферьер, Джеймс, эсквайр

Ферьер, Александр, эсквайр

Гилберт, преподобный, Уильям

Гинесс, Артур, эсквайр

Хоган, Уильям, эсквайр

Хокшоу, подполковник

Лерой, сержант

Орпен, доктор Чарлз Г. 

Сингер, преподобный Джозеф Г.

Синдж, Джон, эсквайр

Уоррен, Ричард, эсквайр

Казначей – Джордж Лятач, эсквайр, банкир. 

Секретари (на добровольных началах): Пол Эмилий Сингер, эсквайр; Бенджамин Дигби, эсквайр. 

В среду, 4 августа 1819 года, состоялось общее собрание в Ротонде с целью организации Ирландского миссионерского общества в Татарии и Черкесии. 

Председатель собрания – лорд, виконт де Вески. 

Виконт де Вески занимает место председателя. Пол Эмилий Сингер, эсквайр, открывает собрание и зачитывает следующие документы:

1. Письмо благородного султана Кате-Гирея. Его императорскому Величеству, императору России Александру. 

2. Письмо князя Голицына султану по приказу императора, в котором выражается высочайшее одобрение предложенного плана. 

3. Письмо султана Эдинбургскому миссионерскому обществу с приложением плана. 

4. Детали деятельности вышеупомянутого Общества, одобрившего план и решившего выделить для его выполнения на первых порах четырех миссионеров. 

Султан Катте-Гирей обратился к собранию с блестящей и энергетичной речью, в которой подробно остановился на природе и важности затрагиваемого вопроса. Во время своего энергетичного выступления оратор часто обращался к карте местностей, где должен осуществляться предлагаемый план. 

После выступления султана Катте-Гирея начались прения. 

1. Сержант Лерой внес предложение, поддержанное Артуром Гинессом, эксв., чтобы полностью одобрить цели, содержащиеся в плане султана Катте-Гирея. Озабоченные распространением христианской религии среди народов, пребывающих до сих пор в крайнем невежестве относительно ее важности, выступившие предложили организовать Общество, в задачи которого будет входить посылка миссионеров в Татарию и Черкесию. 

Принято единогласно. 

2. Преп. Джозеф Г. Сингер внес предложение, поддержанное подполковником Хокшоу, чтобы вновь образовавшееся Общество называлось «Ирландским миссионерским обществом в Татарии и Черкесии» и чтобы полем его деятельности был выбран Крым.

Принято единогласно.

3. Преп. Джордж Гамильтон внес предложение, поддержанное преп. Мистером Уэстом, чтобы все, кто ежегодно жертвует одну гинею, становились членами Ирландского миссионерского общества, а жертвующие пять гиней единовременно – пожизненными членами. 

Принято единогласно. 

4. Джон Синдж, эскв., внес предложение, поддержанное достопочт. Полковником Гором, чтобы для осуществления деятельности Ирландского миссионерского общества был выбран Комитет, состоящий не менее чем из пятнадцати членов. В полномочия Комитета будет входить назначение должностных лиц, созыв внеочередных собраний членов Общества и поиски необходимых для деятельности Общества покровителей.

Принято единогласно. 

5. Преп. мистер Гилберт внес предложение, поддержанное мистером Томпсоном, чтобы Комитет назначал даты ежегодных собраний с таким расчетом, чтобы у членов Общества была как минимум неделя времени для ознакомления с Отчетом о деятельности и выборами Комитета. 

Принято единогласно. 

6. Преп. мистер Флетчер внес предложение, поддержанное преп. Робертом Г. Никсоном, чтобы на текущий год в Комитет были выбраны следующие лица (см. список на с. 292). 

Принято единогласно. 

7. Преп. Джозеф Д. Сирр внес предложение, поддержанное преп. мистером Итоном, выбрать казначеем Ирландского миссионерского общества Джорджа Лятача, а секретарями – П. Э. Сингера и Бенджамине Дигби, эсквайров.
Принято единогласно.

8. Преп. Джордж Гамильтон внес предложение, поддержанное преп. мистером Гепенсталем, чтобы, поскольку Эдинбургское миссионерское общество уже решило выделить для выполнения плана султана Катте-Гирея четырех своих миссионеров и сейчас распространяет Священные Писания во многих областях Татарии и Черкесии, передать фонды Ирландского общества, предназначенные для проведения миссионерской деятельности в Черкесии и Крыму, казначею Эдинбургского общества.

Принято единогласно.

После того как были единогласно приняты вышеперечисленные предложения, на трибуну вновь поднялся султан Катте-Гирей, который более подробно остановился на некоторых деталях своего плана, представленного на рассмотрение собрания. Сообщение султана содержало в себе столько достоинств и самой разнообразной информации, что вызвало живой интерес у переполнившей зал публики.

Лорд, виконд де Вески покинул место председателя собрания, которое занял достопочт. полковник Гор.

Пол Эмилий Сингер, эскв. внес предложение выразить его Высочеству благодарность собравшихся за то, что он согласился занять кресло председателя и провел собрание.

Обращение

Среди многочисленных обязанностей христиан, связанных с миссионерской деятельностью, нет важнее ставящих своей целью распространение Божественной истины среди погрязших во мраке невежества и суеверий племен и народов Татарии и Черкесии. Распространение Божественной истины является самой главной задачей, с какой очки рения ни посмотреть: принять ли во внимание важный способ передачи знаний о христианстве, в котором можно найти вечную жизнь и блаженство; узнать, что есть единственно истинный Бог и его сын Иисус Христос ,посланный людям; или заслуживающие немалого удивления обстоятельства, при которых этот вопрос был предоставлен вниманию ирландской общественности.

Огромные, до сих пор невозделанные нивы Татарии и Черкесии привлекли пристальное внимание и пробудили чувства христианского сострадания у нескольких шотландских филантропов, которые некоторое время назад организовали Эдинбургское (Шотландское) миссионерское общество с целью отправления хорошо подготовленных миссионеров проповедовать Священное Писание жителям этих отдаленных стран. Это начинание имело большой успех благодаря покровительству и отеческой заботе русского правительства, уделявшего и уделяющего большое внимание миссионерскому делу на территории Российской империи. Деятельность одной из миссий Шотландского общества принесла неоценимую пользу благородному султану Катте-Гирею. Крым-Гирею. Направляющая рука Божественного провидения пробудила в султане настоятельное и непреодолимое желание донести до своих соплеменников бесценные вести о великой радости, заставила покинуть родину и предстать перед христианами Соединенного Королевства в качестве поборника благородного дела, для выполнения которого в Дублине и было создано Ирландское миссионерское общество.

Комитет Общества, которому было доверено осуществление плана, придерживается мнения, что в своем первом Обращении, целью которого является пробуждение сочувствия и призыв к помощи и поддержке к друзьям и сторонникам христианской религии и Общества, легче добиться желаемого результата при помощи простого изложения плана султана во всех его подробностях . Члены комитета убеждены, что вооруженные мудростью и рассудительностью и направляемые христианским усердием и рвением, они будут самыми эффективными агитаторами за это благородное дело и выразителями его интересов. 

В сферу деятельности Ирландского миссионерского общества входят плодородные земли Татарии и Черкесии, обширные мрачные горы и ущелья Кавказа, заселенные в своем подавляющем большинстве варварскими племенами и народами, до ушей которых еще никогда не долетало светлое имя Иисуса Христа. Эти грешники погибают мучительной смертью из-за незнания христианской веры. Они воинственны, независимы и еще незнакомы с благами цивилизации. При выполнении поставленных перед Ирландским обществом задач нам необходимо как можно быстрее осознать трудности и преимущества выбранного дела и действовать бок о бок с Шотландским миссионерским обществом. Задачи благородного султана Катте-Гирея многочисленны и разнообразны, но он объединил их все в одну общую великую цель. 

Избрав Крым центром своей деятельности благодаря его важному географическому положению и множеству других преимуществ, султан Катте-Гирей, в голове которого уже давно созрел план и сердце которого охвачено христианским усердием, в феврале 1818 года представил в Москве Его Императорскому Величеству, императору России Александру, записку, в которой подробно излагает свои возвышенные замыслы. Главной их целью является духовное и в результате этого мирское улучшение условий жизни своих соотечественников, проживающих на значительной территории, которая находится под скипетром русского императора. Вскоре через князя Голицына был получен благоприятный ответ, после чего султан Катте-Гирей отправился в Лондон, а оттуда – в Эдинбург, где в беседе с директорами Шотландского миссионерского общества изложил соображения относительно своего плана более подробно, чем это было сделано в записке, доведенной до внимания императора Александра. Эти соображения – то и составляют основу проекта султана Катте-Гирея. 

Сущность плана можно узнать из вводной записки, составленной султаном Катте-Гиреем и названной «Краткий обзор организации, создаваемой в Крыму и призванной распространять среди детей татарских племен знания об истинном Мессии, Иисусе из Назарета, с целью подготовить из местной молодежи проповедников слова Божьего». 

Султан предлагает, чтобы в этой организации работали четыре наставника – христианина, присланные Шотландским миссионерским обществом. Местом их постоянного жительства будет служить миссия, но двое из них в основном станут работать проповедниками или миссионерами в Крыму и на Кавказе. Султан Катте-Гирей добровольно вызвался проводить в жизнь планы и замыслы предлагаемой им организации.

В миссию буду брать детей, добровольно отданных родителями. Продолжительность обучения составит не менее трех лет. Ученики будут находиться на полном довольствии, поскольку главная цель организации миссии – просвещение их умов, обучение чтению и попытка убедить распространять Священное Писание среди местных жителей независимо от их национальности и вероисповедания.

Нет нужды говорить, что основная цель миссии занимает главное место в плане, детали которого отличаются от других многочисленных христианских организаций, схожих с нашей, только мелочами, обусловленными географическим положением местности, в которой должна проходить их деятельность. Поэтому мы не будем сейчас подробно останавливаться на них. В нашем первом Обращении мы только остановимся на одной из задач наших миссионеров , а именно – на составлении словарей племен и народов для того, чтобы насколько это возможно полнее, перевести Священное Писание на кабардинский, осетинский, дагестанский или лезгинский языки. 

Труднопроходимые долины Кавказских гор, их дикие ущелья тоже не обойдены вниманием султаном Катте-Гиреем. По мнению благородного султана, единственным способом принести в эти труднодоступные края слово Божье является выкуп у вождей отдаленных горных районов детей рабов, с помощью которых можно будет выучить языки горских племен и их которых можно в будущем подготовить миссионеров. Выкупленные из рабства, последствии они могут вновь вернуться в свои родные горы, принести свободу и свет пленникам суеверий и магометанских заблуждений и открыть двери темницы, в которую были брошены эти несчастные люди. 

В размышлениях над главными целями своего плана султан Катте-Гирей не забыл и о мелочах, без которых, хотя они и не являются особо важными, невозможно выполнить главные цели. В число таких мелочей входит, например, оборудование и деятельность миссионерской типографии. Султан предлагает установить маленький печатный станок и поставить к нему арабский шрифт (к которому впоследствии могут быть добавлены и другие шрифты), чтобы издавать христианские книги и религиозные трактаты, с помощью которых можно значительно облегчить выполнение главной цели — пропаганды и распространения среди местного населения основ христианской веры.

Такой краткий обзор хорошо продуманного плана, предложенного султаном Катте-Гиреем директорам Шотландского миссионерского общества и ирландской общественности и направленного на создание Общества, призванного претворить его в жизнь. Его цели не нуждаются в лучшей пропаганде, чем простое перечисление фактов. Важность поставленных перед Обществом задач становится особенно очевидной, когда мы узнаем от султана, что на свете восемьдесят миллионов татар. Тысячи татар ежедневно погибают вследствие своего невежества и веры во лживую магометанскую религию. Катте-Гирей, представитель несчастных татар, говорит: «Посланец этих погибающих народов и племен, паломник из далекой страны, который так часто выступал перед вашими собраниями и старался пробудить в вас христианское сочувствие к своим соплеменникам, отважился предложить этот план вниманию британских и ирландских христиан в надежде на то, что его можно будет претворить в жизнь. Он обращается к людям богатым и бедным, энергичным и ленивым, с сильной надеждой, что они докажут свою истинную веру в Христа при помощи благотворительности и посильной помощи Обществу. Он обращается к каждому брату и сестре во Христе и прости, чтобы они позволили сиять на своих благосклонных лицах свету сострадания, чтобы ободрили души погибающих от незнания грешников, чтобы потоки их жалости потекли могучими реками и вернули жизнь умирающему от жажды в восточных пустынях несчастному путнику. Все должны помнить и понимать, что эти души во многом родственны британцам. И пусть британцы протянут свои добрые руки и примут посильное участие в этих деяниях любви».

Созданное для претворения в жизнь благородного плана султана Катте-Гирея Ирландское общество, милостию Божьей, избавлено от многих трудностей и преград, всегда сопутствующих попыткам миссионерской деятельности в странах, куда ещё не ступала нога слуг Христа, поскольку наши шотландские собратья уже не один год и с большими успехами возделывают эти духовные пустыни. Сейчас доброе сотрудничество двух Обществ представляет собой удобное русло, по которому доброта и сострадание христиан нашей страны могут потечь в земли Черкесии и Татарии и распространить среди населяющих эти земли народов имя Искупителя людских грехов, Предлагая вниманию собрания это Обращение, Комитет не призывает принять и одобрить его с помощью доводов, призванных доказать практичность приведенных в нем мер. Члены Комитета просто хотят привлечь внимание собравшихся к тому, что уже было сделано и что сейчас делается в этих восточных местностях, и призвать всех, понимающих и ощущающих бесценность единственно правильной религии, которую можно извлечь только с помощью дарующего вечное блаженство знания об Искупителе, создать возможности для более широкого распространения этих знаний посредством хорошо продуманного плана частного лица, защищающего своих погрязших во мраке невежества и суеверий соплеменников. 

Комитет не желает даже на ничтожное мгновение вообразить, что план султана Катте-Гирея, такой интересный, важный и так тщательно проработанный, может остаться только на бумаге. Нет, скоро, мы испытываем твердую уверенность в том, что все христиане Ирландии энергично придут к нам на помощь и помогут делу, благородной целью которого является принести всепобеждающий меч Духа в мрачные непроходимые ущелья и горы Кавказа и обратить пока ещё непокорных жителей гор в светлый плен радостной любви Христа. Комитет уверен, что все истинные христиане будут помогать нести свет Божественной истины несчастным грешникам, которые сейчас живут в сумраке долины смерти. Мы не сомневаемся, что все христиане готовы помочь нам уговорить татар и черкесов воскликнуть: «О, как прекрасны на горах ноги Того, кто приносит добрые вести, провозглашающие мир и покой, кто приносит добрые вести, несущие в себе спасение». Мы получили безвозмездно и, следовательно, должны так же безвозмездно передать другим бесценные дары, хранителями которых нас незаслуженно сделали. И передав их, мы можем спокойно отдохнуть с христианской уверенностью, что труды и деяния любви не окажутся напрасными и принесут богатые всходы. Ведь Иисус обещал, что язычники унаследуют самые отдаленные уголки земли. Он говорил, что наступит время, когда слава и знание Бога покроют всю землю, как воды покрывают море. Тогда христианское здравомыслие поселится даже в самых диких пустынях, а праведность принесет обильные плоды на плодородных нивах.

Таковы намерения и мотивы, которыми руководствовался Комитет Ирландского миссионерского общества при составлении данного Обращения. Комитет намеревался убедить слушателей в том, что какое важное поле представляет Татария и Черкесия для миссионерских трудов. И несмотря на то, что требования христианского милосердия многочисленны, члены Комитета никогда не забудут главные цели своего Общества. Они хорошо понимают, что щедрый человек помнит о своей щедрости и ею живет. Они не должны бояться помочь Господу Богу, поскольку помощниками Бога ниспослано обещание свыше. Да благословенны они будут во всех своих деяниях, обещал своим покорным и верным слугам Господь. Тем, кто помогает Всевышнему, Он вернет силы и наградит крыльями, как орлов. Слуги Господа будут бежать и не будут падать, они будут идти и не будут уставать.


Источник:
«Загадочный мир народов Кавказа». Нальчик. 2000. С. 249–261.

.

.

А. С. Грибоедов в "Летней столице" Крыма.

Месяц назад со мной связалась организатор проекта «Краеведческие встречи в Ялте» Наталья Александровна Сырбу – с предложением приехать и выступить с докладом по случаю 190-летия крымского путешествия А. С. Грибоедова. Я с радостью согласился. Со своей стороны Наталья призналась, что моя книга об авторе «Горя от ума» почти не известна ялтинским краеведам, и потому предложила для начала познакомиться нам – хотя бы заочно. Так родилась идея побеседовать о Грибоедове еще и накануне моего приезда в Ялту. Что из этого вышло, можно судить по сегодняшнему номеру газеты «Летняя столица».

* * * 

ГРИБОЕДОВСКИЙ ПРИВЕТ ИЗ СИМФЕРОПОЛЯ

Четвертый год в библиотеке им. А. П. Чехова реализуется проект «Краеведческие встречи в Ялте». Это просветительская программа, которая проходит в формате публичных лекций и творческих встреч, связанных с историей нашего города. Таковых за время работы проекта уже состоялось более шестидесяти. Июньскую встречу координаторы проекта решили посвятить памяти А. С. Грибоедова, который побывал в Тавриде 190 лет назад. Обсудить эту тему они пригласили Сергея Минчика, автора монографии «Грибоедов и Крым», литературоведа, кандидата наук, преподавателя Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского. Накануне мероприятия с исследователем пообщалась автор и координатор проекта «Краеведческие встречи в Ялте» Наталия Сырбу.

— Сергей, я с большим интересом прочитала вашу книгу «Грибоедов и Крым». Не зная автора, можно предположить, что ее написал маститый ученый, который посвятил изучению этой темы всю свою жизнь. Проработаны сотни источников, выдвинута и обоснована серьезная теория... А вы так молоды! Как вы пришли к этой теме? Почему Грибоедов?

— Спасибо, Наталья, за комплименты, в которых, как и положено, есть доля разумного преувеличения, однако вы даже не представляете, насколько правы, когда говорите о «всей жизни»! Я действительно занимаюсь Грибоедовым с первого курса университета, то есть без малого полтора десятилетия, и никогда, если можно так выразиться, его не предавал»: ему посвятил все курсовые работы, все научные статьи, диплом, ну и, наконец, диссертацию, из которой буквально за год после защиты и выросла моя монография.

Не считая школьного урока в девятом классе, о Грибоедове я услышал в бытность свою абитуриентом, на подготовительных курсах для поступающих на филфак. Наш преподаватель по литературе, Галина Александровна Зябрева, тогда предложила всем написать домашнее сочинение по одному из произведений первой трети XIX века. Но с одним условием – писать всего два часа, а цитаты, если и воспроизводить, то по памяти. Я выбрал «Горе от ума». Помню, как пришел домой, как все выходные просидел на балконе с книгой, зубря монологи Чацкого, и как там же это сочинение и написал. Преподавателю понравилось, ну а как понравилось мне! В итоге Грибоедова я выбрал в качестве своей темы, ну а Галину Александровну – в качестве руководителя, под началом которого я и написал все свои работы: от первой курсовой до кандидатской.

Что же до поездки Грибоедова в Крым, то к ее изучению я пришел не сразу, а лишь за год до окончания вуза. Хотя еще с первых курсов многие преподаватели нашей кафедры предлагали мне как будущему грибоедоведу сосредоточиться именно на крымской теме. Тогда я их не послушал, но до сих пор считаю, что поступил правильно: как оказалось, материал этот не из легких, требующий не только умственной, но и психологической, а если хотите, то и духовной подготовки. Взяться же этому всему в том возрасте, в котором был тогда я, прямо скажем, неоткуда…

В том, что напишу о Грибоедове книгу, я был почему-то уверен, еще будучи первокурсником. Читая о его путешествии в Крым, я начал замечать какие-то несоответствия, ошибки, причем, находил это все в работах профессоров, академиков, то есть далеко не простых авторов. Уже тогда твердо решил, что если и буду заниматься научной работой, то только такой, которая разгадывает самые запутанные тайны и будет интересна буквально всем, а не лишь узкому кругу специалистов. Все то, что вызывает равнодушие или в прямом смысле зевоту, причем у человека стороннего, что называется, с улицы, все, что не может его заинтересовать – это суета, заумное словоблудие, что хотите, но только не наука.

– Легко ли было разрабатывать тему, к которой до вас уже не раз обращались, причем, куда более титулованные и авторитетные в науке исследователи?

– Когда я только поступал в аспирантуру, к выбору моей темы благосклонно отнеслись не все. Ну, был Грибоедов в Крыму, и что? Проблема вроде как изучена вдоль и поперек, да и расписана всеми, кому не лень: литературоведами, историками, краеведами. До меня ее уже не раз пытались переосмыслить, в том числе студенты нашей кафедры, и все без толку. Брались за «крымского» Грибоедова потому, что интересно, а без толку потому, что не находили в этом сложном материале перспективу. В общем, тема «не диссертабельна» – таково было мнение большинства преподавателей кафедры, обсуждавших актуальность моей будущей научной работы. 

– Почему же в теме крымского путешествия Грибоедова так долго не видели этой самой перспективы? И в чем оказалась особенность вашего подхода к ее пониманию?

– Грибоедов слыл вольнодумцем, а потому советские литературоведы частенько связывали его с декабристами. И для того времени это было вполне обычным явлением. Навязывая русским классикам образ ненавистников режима, наука тем самым оправдывала большевиков и создавала им репутацию если и не последователей, то уж точно преемников дворянской оппозиции.

Именно такой поход к восприятию Грибоедова предопределил и ставшую со временем расхожей трактовку его путешествие в Крым. Дело ведь было в 1825 году, то есть, всего за несколько месяцев до восстания декабристов. Да и многие члены тайных обществ побывали в Крыму как раз накануне этого события. Ну чем не повод лишний раз связать их с Грибоедовым, а его поездку на полуостров – с антиправительственным заговором?

Движимые этой не самой лучшей идеей, ученые сумели создать красивый миф. Но из-за нее же они попали и в крайне затруднительное положение. Ведь кроме истории в жанре политического детектива, персонажем которой в Крыму якобы стал Грибоедов, ничего большего об этой поездке никто рассказать и не мог. Получалось, что ее место в жизни автора «Горя от ума» было велико, а вот в творчестве – нет. Как будто бы Грибоедов не был ни поэтом, ни писателем, ни драматургом, не любил литературу и не думал о ней постоянно! Как будто бы не в Крыму он вел свой глубоко проникновенный дневник и не здесь обдумывал сюжет величественной драмы о Крещении Руси!

Для меня же вопрос о роли Крыма в творчестве Грибоедова был определяющим. Потому свое исследование я и решил разделить на две условные части – биографическую и собственно литературную. Сначала мне предстояло выяснить, что на самом деле происходило с Грибоедовым в Крыму (как, куда и для чего он ездил, что делал), а затем понять, как это изменило его писательскую судьбу.

– К каким выводам вы пришли?

– Первым, за что я взялся, было список лиц, встретивших Грибоедова в Крыму, и его маршрут. Изучив первоисточники, я понял, что в действительности члены тайных обществ не входили в окружение писателя-дипломата, хотя и видели его на полуострове.

Разоблачив сложившийся миф о связи Грибоедова с деятельностью заговорщиков в Крыму, я столкнулся с новой проблемой. Возникла необходимость заново ответить на те же вопросы, которые отечественная наука в целом считала решенными. Для чего Грибоедов прибыл на полуостров? Почему задержался здесь на целых три месяца вместо планируемых трех недель? Из-за чего прервал работу над своим путевым дневником и текстом трагедии о князе Владимире? С кем и для чего встречался? По каким причинам уехал из Крыма в состоянии сильного душевного напряжения и с мыслями о самоубийстве?

Ответ на каждый из этих вопросов потребовал очень долгой и кропотливой работы, но ее результаты превзошли все мои ожидания. Не вдаваясь в подробности, скажу самое главное: крымское путешествие Грибоедова – не детектив, а настоящий триллер с мелодраматическим сюжетом.

– Что Вы имеете в виду?

– Всю жизнь стремясь забыть о своем участии в «дуэли четверых», Грибоедов неожиданно посещает в Крыму имение ее виновника графа Завадовского. Избегая же общения с генералом Орловым, опальным революционером, сближается с Крымгиреевым и Педди — подвижниками Ирландского и Шотландского миссионерских обществ, задумавших крестить местных мусульман.

Кстати, мистики во всей этой истории тоже хоть отбавляй. И здесь я подразумеваю не только саму поездку Грибоедова в Крым, но и все, что связано с этим событием: начиная от первых опытов по его научному осмыслению, заканчивая попытками увековечить память о нем. К слову, именно Ялта стала одним из тех мест, где такие попытки стали предприниматься впервые. Но деталей этого сюжета я тоже пока раскрывать не стану – всему, как говорится, свое время!

– Почему именно вам удалось разгадать тайну крымского путешествия Грибоедова? В чем оказался секрет лично вашего успеха?

– Думаю, что если у грибоедовской поездки в Крым и есть своя тайна, то я не разгадал ее, а лишь больше других приблизился к этому. И чем дольше я занимаюсь ею, тем сильнее убеждаюсь в ее глубине. Свою книгу я издал всего несколько лет назад, а идей для новой или, как минимум, чтобы дополнить нынешнюю, уже достаточно.

Откуда они берутся? Я внимательно слежу за тем, чем живет наука об авторе «Горя от ума», продолжаю работать с источниками, писать статьи, участвовать в «титульных» конференциях. Ну и, конечно же, находить все новые и новые несоответствия, делать очередные открытия. Чтобы держать в курсе происходящего общественность, открыл Интернет-сайт, который называется «Грибоедов и Крым». Как видите, я все еще в гуще событий и по мере сил участвую в них!

Почему у меня получилось больше, чем у других, не знаю. Наверное, потому, что работе с научно-критической литературой я некогда предпочел поиск и анализ первоисточников, которые прежде не привлекались к изучению моей темы: архивных и, главное, иноязычных материалов. Ну и нашел в себе силы отказаться от очень многого во имя науки. А ведь она, как и искусство, не может не предполагать некоего самоотречения, изоляции и, разумеется, полной концентрации на творчестве.

Источник:
«Летняя газета». 2015. № 22. 11 июня. С. 4.