В этот день родился Арсений Иванович Маркевич (1855–1942) – видный общественный деятель, историк и библиограф, член-корреспондент Академии наук СССР.
 |
| Арсений Иванович Маркевич (из книги "Профессора Таврического национального университета"). |
Отдельное внимание в своих трудах исследователь уделял связям Крыма с русскими писателями. И хотя визит А. С. Грибоедова на Юг в 1825 году так и не стал темой отдельной работы профессора Маркевича, данному событию всё же нашлось место на страницах его произведений.
Именно Маркевич оказался первым краеведом, обратившимся к южному путешествию Грибоедова как к предмету специализированного интереса. 31 мая 1925 года на заседании Таврического общества истории, археологии и этнографии он выступил с докладом на тему «Памяти А. С. Грибоедова: К 100-летию со времени его пребывания в Крыму». Текст этого сообщения не сохранился, но можно предположить, что Маркевич связал его с работой над иной, более объемной статьей «Декабристы в Крыму», которая готовилась «по специальному заданию» (ГААРК) местного архивуправления к юбилею событий на Сенатской площади.
О содержании вышеназванной статьи также ничего неизвестно – как, впрочем, и о судьбе ещё нескольких материалов, над которыми ученый работал в 1924–1925 годах. По не совсем понятным причинам, автор не стал их публиковать, зато распорядился, чтобы «данные труды в Крымархив не поступали» (ГААРК).
Тем не менее, вклад А. И. Маркевича в отечественную грибоедовиану все же может быть определен – по тексту публикации «"З культурної минувшини Криму ХIХ ст.": Короткi нариси», которая была напечатана в «Сборнике историко-филологического отдела Всеукраинской академии наук» за 1930 год. Один из разделов этой работы (в котором и говорится о визите Грибоедова на Юг) называется «Декабристи в Криму» – то есть так же, как и одноименная статья краеведа. С удовольствием предлагаю вниманию Интернет-пользователей ту его часть, где, собственно, и упоминается автор «Горя от ума». Русскоязычный текст воспроизводится по материалам, хранящимся в библиотеке Центрального музея "Тавриды" (датируются не позднее 1981 года).
Литература:
Минчик С. С. Грибоедов и Крым. Симферополь, 2011. С. 19–20.
Литература:
Минчик С. С. Грибоедов и Крым. Симферополь, 2011. С. 19–20.
* * *
Цього таки року був у Криму Грібоєдов. Він каже в своїх дорожніх записках, що в Києві часто бачивсь із Сергієм і Артамоном Муравевими, Бестужевим-Рюміним, кн. С. П. Трубецким, а в Сімферополі – з М. Ф. Орловим та Оржицьким, теж декабристом, та що всі вони були його давні знайомі. З Орловим безперечно, а з Оржицьким мабуть бачився він і в Саблах, куди, живши в Сімферополі, часто їздив до Бороздіних. Що втримувало Грібоєдова в Симферополі та в Саблах близько трьох місяців, невідомо. Неясно, чи належав він до Північного Товариства в Петербурзі, дарма що знайомий був з багатьма з його членів. На допиті Трубецькой, ніби зі слів Рилєєва, свідчив, буцім той прийняв Грібоєдова в члени Товариства. Це ствердив і Оболенський, але Рилєєв спростував Трубецкого свідчення. Заарештований на Кавказі 27 грудня р. 1825 та привезений до Петербурга, Грібоєдов на допиті свідчив, що знайомість його з Рилєєвим, Оболенським та Бестужевим (Марлінським) була тільки літературна, та що на Кавказі він жив з Одоєвським і був близький з Кюхельбекером, але до жодного таємного товариства не належав, – і його було звільнено від підозри та арешту. Правдоподібно, що тут мало вагу заступництво за нього його начальства Єрмолова. Він перед тим, як Грібоєдова мали були заарештувати, дав йому змогу понищити ті папери, які могли б його скомпромітувати. Між іншим, цікава річ, Грібоєдов, зазначивши, що до Саблів та Сімферополя "наѣхали тогда иностранцы", нікого з них не згадує, навіть кавалера Гамбу, що в описові своєї подорожи зве його своїм "другом". Грібоєдов згадує тільки ірландського проповідника Джемса, що жив тоді в Саблах; він, побічивши Грібоєдова, зашарівсь "как мѣдный грошъ".
Як свідчив Трубецькой, в члени Товариства прийняв Грібоєдова Рилєєв, отже перед тим, як виїхати – мав стосунки з декабристами не тільки як знайомий, бо й як їхній співчлен Товариства. Він, звісно, багатьом ідеям декабристів спочував; про це виразно свідчать слова Чацького в "Горѣ от ума". Справедливо й В. О. Ключевский добачав у Чацькому образ декабріста. Так думав й Герцен. У слідчому Комітеті його просто замовчали, як замовчали Пушкіна та інших.
Опубликовано:
Збiрник iсторико-фiлологiчного вiддiлу Всеукраїнської Академiї Наук. Київ, 1930. № 89. Студiї з Криму. С. 116–117.
* * *
В этом же году был в Крыму и Грибоедов. В своих путевых заметках он отмечает , что в Киеве часто виделся с Сергеем и Артамоном Муравьевыми, с Бестужевым-Рюминым, князем С. П. Трубецким, а в Симферополе – с М. Ф. Орловым и Оржицким, тоже декабристом, и что все они были его давнишние знакомые. С Орловым – безусловно, а с Оржицким, видимо, виделся он и в Саблах, куда, проживая в Симферополе, он часто ездил к Бороздиным. Что удерживало Грибоедова в Симферополе и в Саблах около трех месяцев, неизвестно. Неясно, принадлежал ли он к Северному обществу в Петербурге, хотя знаком был со многими его членами. На допросе Трубецкой, якобы со слов Рылеева, показал, что тот принял Грибоедова в члены Общества. Это подтвердил и Оболенский, однако, Рылеев отверг эти показания. Арестованный на Кавказе 27 декабря 1825 г. и доставленный в Петербург, Грибоедов на допросе показал, что знакомство его с Рылеевым, Оболенским и Бестужевым (Марлинским) было только литературным и что на Кавказе он жил с Одоевским и был близок с Кюхельбекером, но ни в одно тайное общество не входил, – и был освобожден от подозрения и ареста. Правдоподобно, что здесь сыграло роль заступничество за него его начальника Ермолова. Он перед тем, как Грибоедова должны были арестовать, дал ему возможность уничтожить те бумаги, которые смогли бы его скомпрометировать. Между прочим, интересно, что Грибоедов, отметив, что в Саблы и Симферополь "наѣхали тогда иностранцы", никого из них не вспоминает, даже кавалера Гамбу, который в описании своего путешествия называет его своим "другом". Грибоедов вспоминает лишь ирландского проповедника Джемса, который жил тогда в Саблах; он, увидев Грибоедова, засиял, как "как мѣдный грошъ".
Как свидетельствовал Трубецкой, в члены Общества принял Грибоедова Рылеев, значит, перед тем, как уехать, – имел связи с декабристами не только как знакомый, а и как их сотоварищ по Обществу. Он, безусловно, многим идеям декабристов сочувствовал; об этом выразительно говорят слова Чацкого в "Горѣ от ума". Справедливо и В. О. Ключевский усматривал в Чацком образ декабриста. Так думал и Герцен. В следственном Комитете о нем просто умолчали, как умолчали о Пушкине и других.
